— Вечером отец усадил меня и объяснил, что моя мать тоже ему изменяет, и что их роман с Патрисией начался недавно. Твоя мать заставила меня поклясться, что я ничего не расскажу тебе. Она сказала, что ты с этим не справишься, что у вас и так не лучшие отношения и что ты переживаешь стресс, о котором мне неизвестно. Каким-то образом она убедила меня, что рассказав тебе, я разрушу твою жизнь. Мол, если ты мне действительно не безразлична, то я должен молчать. И я ей поверил.

— Джастин, я ничего не утаивала от тебя. Не было никакого стресса. Она манипулировала тобой, чтобы сохранить свой проступок в секрете.

— Я хотел рассказать тебе, но чем больше проходило времени, тем сложнее мне было признаться в том, что я так долго скрываю от тебя этот секрет. В итоге я решил, что буду молчать. Я всего лишь хотел защитить тебя.

— Джастин, я…

— Дай мне договорить, — прервал меня он.

— Хорошо.

— У нас обоих проблемные семьи, но после встречи с тобой мир стал казаться мне не таким уж плохим. Я всегда чувствовал, что обязан оберегать тебя. Потому и молчал. Это не было умышленной ложью.

Теперь я это понимаю.

Признаваться в том, что я чувствовала годы назад, было стыдно, но я уже не могла держать это в себе. У меня был всего один шанс объясниться. Сделав большой глоток вина, я приготовилась выложить карты на стол.

— Я сбежала, потому что не могла справиться со своими эмоциями. Дело было не только в том, что ты что-то скрыл от меня. Я подумала, что в будущем у тебя появятся и другие тайны. — Я замолчала. Просто скажи это. — Мои чувства к тебе вышли за рамки дружеских, и я обнаружила, что не могу с ними справляться. Я не знала, как рассказать тебе. Боялась, что ты испугаешься. Почему-то я думала, что мне в любом случае будет больно, поэтому я решила уехать до того, как это случится. То был мой способ взять ситуацию под контроль. Это было опрометчиво. Глупо.

Я впервые признала, что испытывала к нему нечто большее, чем дружеские чувства.

Секунду он просто смотрел на меня, потом произнес:

— Почему ты не рассказала мне о том, что чувствуешь, до всей этой истории с нашими родителями?

— Я не думала, что мои чувства взаимны, и не хотела пугать тебя. Не хотела потерять тебя.

— Но ты сбежала и все равно меня потеряла. Где здесь логика?

— Мне показалось, что если уехать до того, как произойдет худшее, то боль будет не такой сильной. Суть в том, что я была глупой пятнадцатилетней девчонкой с бушующими гормонами. И уезжать жить к отцу было ужасной идеей. Когда на следующий год я одумалась, ты не дал мне шанса извиниться перед тобой. Поэтому я должна сделать это сейчас. Мне очень жаль. Прости, если мой отъезд тебя ранил.

— Ранил? — Он зло рассмеялся, затем шокировал меня следующими словами: — Он не ранил, а навсегда изменил меня. Амелия, я любил тебя. — Джастин пробежался сквозь волосы пальцами. — Как, черт возьми, ты могла этого не понимать?

Его слова словно разрубили мне сердце, и я потеряла дар речи. Такого я точно не ожидала. Я знала, что дорога ему, но не допускала и мысли, что он любил меня, как я любила его.

Он любил меня?

Джастин продолжил:

— В то время я был готов отдать за тебя жизнь. Когда ты уехала, мир словно рухнул. Ты была единственным человеком — за исключением твоей бабушки, — которому я мог доверять. Ты всегда была рядом… пока не уехала насовсем. И это преподало мне урок. Я осознал, что рассчитывать можно лишь на себя. И изменился… причем не в самом хорошем смысле этого слова.

Слышать это было так больно.

— Прости.

— Не надо. Ты уже извинилась.

— Если ты не простил меня, значит мне нужно извиняться еще и еще.

Он глубоко вздохнул.

— Я уже говорил тебе, что забыл обо всем и стал жить дальше.

Я не хотела, чтобы он забывал. Я хотела перенестись назад в прошлое и обнять его. И никогда больше не отпускать.

Еще потрясенная его признанием, я вонзилась ногтями в подушку дивана.

— Я не хочу, чтобы мы были чужими. Ты по-прежнему много для меня значишь. То, что ты сердишься на меня, этого не изменит.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы мы попробовали опять стать друзьями. Чтобы мы могли сидеть в одной комнате и разговаривать. Может даже шутить. Этот дом навсегда принадлежит нам. Когда-нибудь мы будем приезжать сюда с детьми. Нам нужно ладить.

— Никаких детей у меня не будет, — сказал он категорично.

Признание Джейд о том, что он не хочет детей, вылетело у меня из головы.

— Джейд мне сказала.

— Да? Что еще вы обсуждали? Размер моего члена? Ты сообщила ей, что хорошо его рассмотрела?

Я решила не отвечать на его колкость.

— Джастин, почему ты не хочешь детей?

— Ты лучше других должна понимать, что заводить ребенка без стопроцентной уверенности в своих возможностях — это идиотизм. Мои родители — яркий пример людей, которым запрещено размножаться.

— Мы не наши родители.

— Да, но я — гребаный результат их ошибок и повторять их историю не собираюсь.

Мне стало ужасно грустно. Я знала, что из Джастина получился бы чудесный отец — если вспомнить его заботливое отношение ко мне. Он просто не видел того, что видела я. Помня о своем обещании не вспоминать после этого вечера прошлое, я поняла, что надо срочно ловить момент.

— Позволь не согласиться. Я думаю, что ты намного сильнее как личность, потому что тебе пришлось повзрослеть намного раньше, чем детям, которых баловали и которые все получали легко. Ты даешь людям то, что не давали тебе родители. Я никогда не забуду, как ты в любой ситуации умудрялся развеселить меня, как защищал, как всегда знал, чем помочь. Это те качества, которые делают человека хорошим родителем. И есть у тебя дети или нет, ты все равно удивительный человек. И невероятно талантлив. Мне грустно думать о том, сколько я пропустила из-за своего страха и глупости. Мы оба изменились, я знаю, но я все равно вижу в тебе хорошее — даже когда ты пытаешься это скрыть. — У меня защипало в глазах, и одна слеза сорвалась и потекла по щеке. — Я скучаю по тебе, Джастин. — Слова лились сами собой, и я не думала о последствиях.

Неожиданно он протянул руку и большим пальцем стер с моей щеки слезу. Я закрыла глаза. Его прикосновение было таким приятным.

— Думаю, на сегодня разговоров достаточно, — сказал он.

Я кивнула.

— Конечно.

Он поднялся с дивана и выключил телевизор.

— Вставай. Сходим подышать свежим воздухом.

Вслед за ним я вышла к пляжу. Мы шли молча, казалось, целую вечность. В тишине ночи слышался лишь шорох волн. Океанский бриз успокаивал, и, как ни странно, молчание между нами произвело какой-то лечебный эффект. С наших плеч словно упал тяжкий груз, ведь я наконец-то высказала ему то, что давно отягощало мне душу. Хотя наш конфликт был разрешен не до конца, нам теперь многое было понятно.

Тишину нашей прогулки прервал звонок его телефона. Джастин взял трубку.

— Привет, детка.

— Все хорошо.

— Замечательно. Вау. Это и правда свершилось.

— Просто гуляю.

Мне показалось занятным то, что меня он не упомянул.

— Я тоже. Скорее бы.

— Я тоже тебя люблю.

— Хорошо. Пока.

Когда он отключился, я взглянула на него.

— Как Джейд?

— Хорошо. Завтра будет играть, потому что у главной актрисы умер дед.

— Ого. Это потрясающе. В смысле не то, что умер дед…

— Да. Я понял.

Мы молча побрели к дому.

Джастин указал на что-то вдали.

— Видишь?

— Что? Где?

В следующий миг я почувствовала невесомость. Джастин подхватил меня на руки и побежал к воде. Судя по его смеху, смотреть было не на что — он просто хотел отвлечь меня, чтобы поднять.

Дурак.

Он бросил меня в океан прямо в одежде, и соленая вода хлынула мне в горло и в нос. Джастин сразу убежал обратно на берег, бросив меня пробираться сквозь волны одну. Продолжая смеяться, он сел на песок и снял футболку, которая вымокла, как и его штаны.